Сценарий музыкально-литературной композиции «Мы победили войну»

Сценарий музыкально-литературной композиции «Мы победили войну»

Оформление:

• вентилятор,

• маленькая табуретка, оформленная под большой камень,

Музыкальное оформление:

• Э. Мориконе

• Э. Григ «Последняя весна»

• Шум морского прибоя

• А.Александров «Священная война»

• Звук поезда

• Колокольный набат

• Маятник

• Звук бомбёжки

• А. Пахмутова «Белоруссия»

(На берегу моря сидит мальчик. Его одежда и волосы развеваются на ветру. Слышен шум морского прибоя.)

• Э Мориконе.

Ведущий:

Он любил рисовать. Сидя на каменистом пляже, он ждал волну, большую-пребольшую, и старался запомнить её, а потом зарисовывал в тетрадку с загнутыми уголками. И морской ветер всё время перелистывал тетрадку, а мальчик с досадой прижимал уголок камушком. Он любил рисовать синие и зелёные Крымские горы, где они играли с мальчишками в «необыкновенные приключения». Может быть, он стал бы художником. А может быть моряком. Или инженером. Он был быстрый, толковый, сообразительный мальчик. Никто ещё не знал, что он станет мужественным, отважным, находчивым разведчиком.

• Мигает свет. Звук бомбёжки.

• Без музыки.

Подросток:

А мы не стали памяти перечить

И, вспомнив дни далёкие, когда

Упала нам на слабенькие плечи

Огромная, не детская игра.

Своих детей для жизни сберегла.

Года идут, но эти дни и ночи

Придут не раз во сне тебе и мне.

И, пусть мы были маленькие очень,

Мы тоже победили в той войне.

• Э Григ «Последняя весна»

Ведущий:

Во время Второй мировой войны на Земле погибло тринадцать миллионов детей! Что есть у нас дороже наших детей? Что есть у любого народа дороже? У любой матери? У любого отца? На земле самый лучший народ – дети. Как сохранить нам его в тревожном 21-м веке? Как сберечь его душу и его жизнь? А вместе с ним и наше прошлое, и наше будущее? Война стала общей биографией целого поколения военных детей. Даже если они находились в тылу, всё равно это были военные дети. Их рассказы тоже длиною в целую войну.

Была земля и жёсткой и метельной,

Была судьба у всех людей одна.

У нас и детства не было отдельно,

А были вместе – детство и война.

И нас большая Родина хранила,

И нам Отчизна матерью была.

Она детей от смерти заслонила,

Сегодня они последние свидетели тех трагических дней. За ними больше нет никого!

• Без музыки.

Ведущий:

В суровые дни сорок первого года рядом с взрослыми встали дети. Школьники зарабатывали деньги в фонд обороны:

• собирали тёплые вещи для фронтовиков и детей;

• выступали с концертами перед раненными воинами в госпиталях.

• «Концерт в госпитале».

Сорок трудный год. Госпиталь. Коридоры сухие и маркие. Шепчет старая нянечка:

«Господи!..До чего же артисты маленькие…»

Мы шагаем палатами длинными

Мы почти растворяемся в них

С балалайками, с мандолинами

И с большими пачками книг…

«что в программе?

В программе – чтение,

Пара песен

Военных, правильных…

Мы в палату тяжелораненых

Входим с трепетом и почтением…

Мы вошли

Мы стоим в молчании…вдруг

Срывающимся фальцетом

Абрикосов Гришка отчаянно:

«Объявляю начало концерта!»

• «Катюша»

Сын письмо писал отцу

И поставил точку.

Дочка тоже к письмецу

Приписала строчку.

Много дней письму идти,

Чтоб дойти до цели.

Будут горы на пути.

Гулкие туннели.

Будет ветер гнать песок

За стеклом вагона.

А потом мелькнёт лесок

Садик станционный.

А потом пойдут поля

И леса густые,

Пашен чёрная земля –

Средняя Россия.

Через всю пройдут страну

Два листка в конверте

И приедут на войну,

В край огня и смерти.

Привезёт на фронт вагон

Этот груз почтовый.

Там получит почтальон

Свой мешок холщовый.

Долог путь от городка

У границ Китая

До пехотного полка

На переднем крае…

А затем

Не вполне совершенно,

Но вовсю подпевале внимая

О народной поём,

О священной

Так, Как мы её понимаем.

• «Священная война».

Мы поём…

Только голос лётчика

Раздаётся,

А в нём – укор:

«Погодите,

Постойте, хлопчики…

Погодите…

Умер майор…»

Балалайка всплеснула горестно,

Торопливо,

Будто в бреду…

Вот и всё

О концерте в госпитале

В том году.

• Звук поезда.

• Сценка «Малютка». («Сценарии школьных праздников: Репертуар. Сб. в помощь руководителям школьной художественной самодеятельности./ Сост. Л. И. Виноградова, С. И. Кузнецова. М.:Просвещение, 1990. –стр. 81-83.)

• Без музыки.

Выходит девочка в шинели.

«… Мы пришли необученные, кто в каком звании – не понимали, и старшина нас всё время учил, что мы теперь настоящие солдаты, должны приветствовать любого выше нас по званию, ходить подтянутыми, шинель на застёжках. Но солдаты, глядя, что мы такие молодые девчонки, любили подшутить над нами. Послали меня однажды из медсанвзвода за чаем. Я прихожу к повару. Он на меня смотрит и:-Чего пришла? Я говорю:-За чаем…-Чай ещё не готов.-А почему?- Повара в котлах моются. Сейчас помоются, будем чай кипятить…Я приняла это вполне серьёзно, взяла свои вёдра, иду обратно. Встречаю врача._А чего пустая идёшь? Я отвечаю: Да повара в котлах моются. Чай ещё не готов. Он за голову схватился.- Какие повара в котлах моются? Вернул меня, выдал хорошего этому повару, нашли мне два ведра чая. Несу чай, а навстречу мне идут начальник политотдела и командир бригады. Я тут же вспомнила. Как нас учили, чтобы мы приветствовали каждого, потому что мы рядовые бойцы. А они двое идут. Как же я двоих буду приветствовать? Иду и соображаю. Поравнялись, я ставлю вёдра, обе руки к козырьку и кланяюсь одному и второму. Они шли меня не замечали, а тут остолбенели от изумления:-Кто тебя так учил честь отдавать?-Старшина учил, он говорит, что каждого надо приветствовать. А вы двое и вместе…

Всё для нас девчонок в армии было сложно. Очень трудно давались нам знаки отличия. Когда мы прибыли в армию ещё были ромбики, кубики, шпалы, и вот сообрази, кто там по званию. Скажут – отнеси пакет капитану. А как его различить? Пока идёшь, даже слово «капитан» из головы выскочит.

Прихожу:

- Дяденька, а дяденька, мне дяденька велел отдать вам вот это…- Какой еще дяденька?- В синих брюках и зеленой гимнастерке.Конечно, когда я увидела обгоревшие лица, я поняла что такое война. Танкистов вытаскивают из горящих машин, на них все горит, а кроме этого, у них часто были перебиты руки или ноги. Это были очень тяжело раненные.

Он лежит и просит: «Умру - напиши моей маме, напиши моей жене… У нас уже было что-то большее, чем просто страх».

• Свет – затемнение.

Это – Хатынь!

Жгучая память.

Небо, застынь

За облаками.

Сердце болит,

Снег, словно пламя,

В белой дали

Красная память.

Сердце болит,

Снег, будто в пепле,

Черный гранит,

Солнце ослепло.

Колокола!

Больше ни звука.

Сердце дотла

Выжжено.

Сухо!

• А. Пахмутова «Белоруссия»

• Слайды! Хатынь».

Ведущий:

Колокольный звон Хатыни. Печальный, тревожный, призывный. Звучит он над притихшей долиной, над лесами и перелесками, уносится в бескрайнюю синь неба. Здесь не запоет поутру в росных травах коса, не заскрипит под тяжестью ведра со студеной водой ворот колодца, не стукнет калитка, не выйдет никто навстречу…

Солнечным утром 22 марта 1943 года большой отряд фашистских карателей плотным кольцом окружил белорусскую деревню Хатынь. Всех жителей - мужчин, женщин, стариков, детей – выгнали из домов. Гитлеровцы облазили каждую избу, каждый погреб – не спрятался ли там кто-нибудь.

А затем под дулами автоматов всех согнали в большой сарай. Объятые ужасом люди стояли, тесно прижавшись, друг к другу. Что задумали палачи? И вдруг вспыхнуло пламя – фашисты подожгли сарай! «Люди бросились к воротам. Стали колотить ногами, плечами навалились, треснули ворота, распахнулись; свежим ветром дохнуло в овин, свинцовым ливнем хлестануло…автоматные очереди карателей уложили всех, кто попытался вырваться из огненного плена. Пламя разгоралось все сильней и сильней. Наконец, рухнула объятая огнем крыша. Кровавую расправу завершили тем, что разграбили дома и сожгли всю деревню. Хатынь была стерта с лица земли. Старики, женщины, дети лесной деревушки – 149 человек заживо сожжены 22 марта 1943 года карателями фашистского палача Дерливангера. Так гитлеровцы отомстили жителям за то, что они помогали партизанам, за то, что не хотели склонить голову перед оккупантами. Гудят-звонят колокола горькой памяти над пепелищами 26 дворов. Над братской могилой. Лежат в ней Анна и Иосиф Барановские, их девятеро детей; семья Александра Новицкого, в которой было семеро детей. В беспощадном пламени сгорели убеленные сединой Иосиф Рудак, Степанида Миронович, двухлетние Лена Миронович, Миша Желобкович, Юдик Иотко. Не пощадили нелюди девятнадцатилетнюю Ванду Яскевич с семинедельным сынишкой на руках. Семьдесят пять детей Хатыни приняли мученическую смерть в огне…

Ведущий:

В память о погибших в войне пусть горят свечи.

Минута молчания. Маятник.

Ведущий:

Есть поговорка: «На воне детей не бывает». Те, что попали в войну, должны были расстаться с детством в обычном мирном смысле этого слова.

Кто возвратит детство ребенку, прошедшему через ужас войны? Что помнит он? Что может рассказать? Должен рассказать! Потому что и сейчас где-то рвутся снаряды, свистят пули, рассыпаются от снарядов на крошки, на пыль дома и горят детски кроватки Можно спросить: что героического в том, чтобы в пять, десять или двенадцать лет пройти через войну? Что могли понять, видеть, запомнить дети?

Многое! Что помнят о матери? Об отце? Только смерть их. Вслушайтесь в воспоминания детей войны.

«Об отце». Свет, затемнение. Читает девочка в черном:

Из счастливого детства я шагнула в смерть…Началась война. Отец остался на оккупированной территории по заданию партии, но дома он не жил его у нас в местечке знали все. Если мы ночью слышали стук в дверь – не тот осторожный, о котором условились с отцом, а другой, у меня начинало дрожать в сердце: это фашисты или полицейские, опять будут допытываться об отце. Я забиралась в самый темный угол на нашей большой печке, обнимала бабушку, боялась уснуть. Как-то поздно ночью пришел отец. Первой его услышала я и позвала бабушку. Отец был холодный, а я пылала жаром, у меня была тифозная горячка. Был он уставший, постаревший, но такой сой, такой родной. Он сидит возле меня и не может уйти. Через несколько часов, как он пришел в дверь постучали. Отец даже кожух не успел накинуть, в дом вломись каратели. Вытолкнули его на улицу. Он протянул ко мне руки, но его ударили и оттолкнули. Босиком я бежала за ним до самой речки и кричала: «Папочка, папочка!..» Дома причитала бабушка: «А где е бог, куда он прячется?» Бабушка не смогла пережить такое горе. Плакала все тише и тише и через две недели умерла ночью на печке, а рядом спала я и обнимала ее мертвую. В доме никого больше не осталось».

Выходит группа детей. Они рассказывают по очереди:

«Осталась одна пуговица от маминой кофты. А в печи две булки теплого хлеба…»

«Отца разрывали немецкие овчарки, а он кричал: «Сына уведите! Сына уведите, чтобы не смотрел…»

«Мама не сразу умерла. Она долго лежала на траве, открыла глаза:

- Ира, мне надо тебе рассказать…

- Мама, я не хочу…

Мне казалось, что если она скажет то, что хочет, она умрет».

«Не прячьте мою маму в ямку, она проснется, и мы пойдем домой!»

Ведущий:

Дети военной поры могут еще рассказать, как умирали от голода и страха. Как тосковали, когда наступало первое сентября сорок первого года, и не надо было идти в школу. Как в десять-двенадцать лет, только встав на ящик, дотягивались до станков, и работали по двенадцать часов в сутки. Как получали на погибших отцов похоронки. Как усыновляли их чужие люди. Как даже сейчас ранит их вопрос о маме. Как, увидев после войны первый батон, не знали, можно ли его есть, потому что за четыре года забыли, что такое белый хлеб.Но помнят они и победу!

Ребенок:

«Включили репродуктор. Все слушают, а мы, маленькие, слов не разобрали, но поняли, что радость идет оттуда, сверху, из черной тарелочки репродуктора. Кого поднимали на руках взрослые… Кто лез сам… Залезали друг на дружку, третий ли четвертый малыш доставал до черной тарелки и целовал ее. Потом менялись. Всем хотелось поцеловать слово «Победа».

• «День Победы»

Подросток 1:

На небо глянешь ты...

Что стало, люди,

Ни выстрела, ни гула…

Ти-ши-на-а-а.

Уже зачехлены

Стволы орудий.

Все говорят:

- Окончена война!!!

Подросток 2:

Войны не зная,

Понимаю я,

Что в том бою должна была решиться,

Судьба России и судьба моя:

Родиться мне на свет,

Иль не родиться,

М встать ли мне однажды до утра,

За город выйти спозаранку,

Где бродят тени опаленных танков,

Где траншеи срыли трактора.

Подросток 3:

Сегодня должен думать человек,

Придет ли к людям 21 век.

Иль марсианин впишет в свой дневник,

И по вселенной прокатился крик

И он увидел искаженный лик

Земли, - что, содрогаясь и звеня,

С распущенными косами огня,

Упала в бездну, в вековую даль,

С хвостом Орбиты, скрученной в спираль,

Сейчас обязан думать человек,

Чтоб он пришел к нам, 21 век!

• Звучит «Песня одинокого пастуха» Э. Мориконе.

Ветер, солнечное освещение сцены.

Ведущий:

Он любит рисовать. Сидя на каменистом пляже, он ждет волну, большую-пребольшую, и старается запомнить её, а потом зарисовать в тетрадку с загнутыми уголками. И морской ветер всё время перелистывает тетрадку, а мальчик с досадой прижимает уголок камушком. Он любит рисовать синие и зелёные Крымские горы, где они играют с мальчишками в «необыкновенные приключения». Может быть, он станет художником. А может быть моряком. Или инженером. Он станет мужественным, отважным, находчивым,… Но пусть его мечта обязательно сбудется, пусть над его головой светит ясное солнце и слышится ото всюду только бесконечный смех детей.

• Музыка усиливается. Занавес.